длинными волосами, от которой всегда несло отвратительным трупным запахом. Торжествующе смеясь, она приближалась ко мне из недр тьмы. Ступая неспешно, словно наслаждаясь моментом и упиваясь моим страхом. От ужаса у меня затряслись руки, и я чуть не выронил лампу, однако вовремя спохватился и попытался отступить назад. Вот только нога вдруг увязла в чем-то мягком, теплом и липком. В страхе посмотрев вниз, обнаружил, что пол был вовсе не земляным, а состоял из одного лишь мяса, пульсировавшего, словно живое. Ошметок его, обвив мою ногу, тащил ее вглубь своих неизведанных и ужасающих недр. Закричав от ужаса, я уронил лампу, и стоило только ее огню коснуться этого тошнотворного… нечто, как оно закричало и заревело так, что, казалось, в ушах все лопнет, и оглохну. Темное пространство вокруг меня затряслось от нечленораздельных, но громких воплей существа.
Огонь потух, и с ним исчезло все — и Унис, и мясистое создание, и все ощущения, и страх, и мысли. Лишь немного спустя, пребывая в беспамятстве, почувствовал, как чья-то рука коснулась моего лба и попыталась настойчиво что-то с него сорвать. Тогда-то и резко проснулся.
Глава 16. Ты либо умираешь героем…
Помещение было слабо освещено, но, по крайней мере, имело нормальный пол, стены и потолок. Сначала понятия не имел, где нахожусь, но вскоре воспоминания о случившемся и неприятном кошмаре зашевелились в разуме, и, встрепенувшись, тут же поспешил сесть и осмотреться.
Я находился в небольшой барачной комнатке, представлявшей из себя чье-то… чистое и опрятное жилище. Почему-то в помещении царил полумрак, и лишь масляная лампа тускло освещала его. Неужели на улице уже наступил вечер?.. Или все случившееся оказалось не более чем игрой разума?.. Встревожившись, я принялся тут же искать глазами знакомые лица, и обнаружил лежавшего рядом Аума. Глаза его были закрыты, а вид казался мирным, словно тот спал. И действительно — ощупав его и поднеся руку к носу и рту, убедился, что он дышал и был в полном порядке. Выходит, то, что произошло со мной и ним, не было ни сном, ни мороком. Тогда что же случилось, когда я открыл дверь в дом Мэй Лу?..
Самой женщины нигде не было, и я, решив пока не тревожить покой бывшего русала, осмелился подняться с пола. Как раз в тот момент со стороны практически неосвещенной маленькой кухонки вышел человек, от вида которого мне сделалось совсем не по себе. Мужчина лет пятидесяти в черном одеянии монаха. Волосы его все поседели, на губе четко выделялся шрам, а вокруг правой руки были обмотаны четки. Такое знакомое лицо искажала хитрая, лисья улыбка, обыкновенно несвойственная этому человеку, а во взгляде плескалось непредсказуемое любопытство. Пускай последний раз мы виделись чуть менее десяти лет назад, но ошибки быть не могло — мужчина, стоявший передо мной, был Цжэнем. Моим отцом. Тем, кого считал погибшим. От кого давно не получал ни весточки.
Сердце забилось в груди, как взбесившаяся птица в клетке, а разум поначалу отказывался верить в увиденное.
— Но как?.. — прошептал я в растерянности, и на краю сознания в тот момент мелькнула мысль, что, возможно, Рюу был прав, когда говорил, что видел отца. Ему вовсе не показалось.
Мужчина с лицом моего отца криво усмехнулся.
— Вот мы и, наконец, встретились, юный заклинатель кисти, — однако несмотря на внешнее сходство, манера речи и тон были у него другими. Словно кто-то украл лицо Ниура… точнее — Цжэня.
— Кто ты? — после короткой паузы сорвалось с моих губ. Мужчина на это рассмеялся, и смех его был таким сухим и жутким, что аж поежился.
— А ты сообразителен! — отсмеявшись, заявил довольно незнакомец. — В прочем, воистину, как смог бы ты зайти так далеко, не имея ни толики находчивости…
— Я спросил, кто ты?! — неожиданно во мне забурлил гнев, смешанный с отчаянием. С одной стороны, нутром чуял, что этот человек не мог быть моим отцом, и оттого боялся, но, с другой, лицом и внешним видом тот походил ни на кого иного кроме Ниура, и это вводило меня в глубокое недоумение и пробуждало давнюю обиду.
— Раз ты такой сообразительный, то отчего же не скажешь мне сам? — подразнил незнакомец и затем расплылся в хитрой улыбке.
— Н-не понимаю, о чем ты!.. Где Мэй Лу?! Что с Аумом?!
Человек с лицом Цжэня неспешно приблизился.
— Та женщина отдала мне достаточно своих жизненных сил, и я сбросил ее в колодец. Она мертва. Можешь даже не проверять, — усмехнулся мужчина, затем глянул на по-прежнему лежавшего на полу и не двигавшегося Аума. — Что же насчет злосчастного прислужника Мори, то его в качестве подпитки мне хватит надолго, — после недобрый взгляд «Ниура» скользнул по мне. — Остаешься лишь ты, молодой заклинатель. И, сказать по правде, поначалу ты изрядно меня удивил: самим пробудиться от такого сильного заклинания не дано даже некоторым из младших божеств… Но затем я все понял. Дело ведь в этом, — он указал себе на лоб, однако этот жестом ничего мне не сказал.
Тьма вокруг нас, казалось, сделалась гуще… Пускай не сразу заметил, но она была какой-то… неестественной. Словно порожденная каким-то заклинанием. Или даже одним лишь чьим-то присутствием. Однако разве такое возможно?..
— В печати на твоем лбу, — произнес после короткого молчания «Цжэнь», с нескрываемым любопытством глядя на меня. — Такой сильной, что даже пока мне не удалось ее сорвать, — мужчина рассмеялся. — Хотя, скрывать не стану, тело это и его способности куда слабее, чем мне того хотелось бы!
«Печать?» — слова незнакомца всколыхнули во мне недавнее воспоминание о таинственной ипостаси Унис и том, как сам некогда пытался что-то содрать со лба. Внезапно нахлынувшее прежнее чувство отстраненности от всего и нездоровое любопытство затопили меня и, словно одурманенный, потянулся ко лбу. Сначала пальцы нащупали только кожу, но затем, немного расчесав ее, почувствовали бумагу. Все остальное вокруг потеряло смысл, и лишь до ушей донеслись легкий смех того незнакомца с лицом отца и его слова:
— Ох, похоже, ты сам желаешь найти ответ на этот вопрос.
Затем в голове четко и громко зазвучал голос, которого одновременно страшился и желал услышать:
— Не надо, Унир. Если ты сделаешь это здесь… — однако слова матери оборвались. Послышался треск бумаги, и заклинание, приклеенное к моему лбу, разорвалось напополам. Половинка его осталась в ладони, а другая, явив себя, соскользнула по лицу и мягко опустилась на пол.
Мужчина с лицом отца широко и довольно улыбнулся в предвкушении. Замок, который я сам на себя и
